Рассказ про дверь.

"ДВЕРЬ (ИНОРОДЦЫ)" - взято и процитировано отсюда,автору, Илье Тюрину (1980-1999) тогда было всего 15 лет.

"Отдельные товарищи полагают, будто любая дверь обязательно должна приносить пользу: либо вести куда-нибудь, либо ограждать нечто от нежелательных взоров, либо вечно стоять на страже чьего-то спокойствия... Послушать их, так покажется, что дверь – это род военнообязанного: постоянно –будьготоввсегдаготов-шагоммаршстой – раз – два!..

О, разумный обитатель! Будь снисходителен к сим обделенным: не ведают, что говорят, ибо рассудок их угас. Вспомни, что есть целый род людей, приставленных к дверям единственно для охраны их покоя, и блюдущих дом свой денно и нощно, но отыщи хотя бы одну дверь, столь ревностно оберегающую человеческие судьбы! В конце концов, над всеми нами стоит дверь, и мы не в силах изменить такое главенство. Если же кто сомневается в том, то пусть бежит от здравого смысла, пусть мчится – в добрый час! Но, Боже мой, как скорбен будет крик его, когда в конце пути он упрется вытянутыми руками в самую банальную дверь, даже без медных накладок... Может быть, даже вот в эту самую...

Дверь! Возможно, самая старая из всех существующих; возможно, не самая, но в любом случае, побегавшая взад-вперед достаточно, чтобы позволить себе, наконец, десяток-другой спокойных лет. Ничего не известно о том, что скрывает за собой она. Можно даже со смелостью утверждать, что никто никогда и не пытался разузнать ее предназначение. Между тем, немногим приходило в голову оспаривать ее право на существование и даже на некоторые привилегии перед обычными, прозаически одетыми скверной кожей, дверями. Каждый, кто оказывался случайно рядом с этой дверью, непременно понимал, что перед ним – властитель дверей, причем, в его власти – обласкать нежданного посетителя или наслать вокруг мор, лихорадку, смерч, а то просто вышвырнуть вон! И стоял он, подобный паломнику, стоял долго, а когда отходил, то долго еще хранил в памяти странную дверь. На любого действовала она неизгладимо, рассказывали даже про одного служителя культа, будто он, шедши мимо двери, вдруг обернулся да и пустился бежать, крича немилосердно «силы небесные!», причем, изорвал одеяние, упавши.

Лгут, конечно, языки, да только в двери и вправду было нечто замечательное: за древностию лет вся видимая сторона ее была покрыта разнообразными трещинами, расщелинами (среди коих иной раз попадались целые каньоны), щелями и щелками; и все они, в свою очередь, образовывали множество лиц (да, натурально, тех лиц, которые во всякий день можно видеть на улицах и в зеркалах), лиц самых разных размеров и выражений, словом, целую толпу!

Различить их, за исключением самых мелких, было нетрудно, но с самого первого взгляда выделялись несколько крупнейших. Обладатель одного из них, если и жил когда-то, то, несомненно, был блестящим актером: деревянное зеркало не умертвило лица его, оно продолжало жить и вдали от хозяина, жить и играть роли. Возможно, скажут иные, это как-нибудь так повернулся свет или же сам созерцатель, оживив на миг маску, но только я берусь настаивать, что тот артист был именно живой, а свет тут не причем... Впрочем, неподалеку от первого персонажа был и другой, и, казалось, никакое движение и никакой свет не могли поменять его черт. Это было глубочайшее равнодушие ко всему, кроме кривляний актера: по отношению к последнему нигилист выражал непомерное удивление, было явно, что эти двое не сошлись характерами. Насилу отведя взор от немой борьбы, можно было увидеть два блестящих глаза. Таких глаз не встретишь даже в безумном доме, даже у чрезвычайно разгневанного человека: только власть может породить такой взгляд! Заметив в первую очередь глаза, все через некоторое время отыскивали также и нос, и обширные усы, и губы, возможно, произносящие огненную речь, но все это были уже детали, придатки к бесконечно сильным глазам. Вкруг повелителя трещин почти не было? Само время боялось бороздить пространство рядом с таким своим порождением.

Остальные лики приходилось подолгу различать из общей круговерти, тем более что многие из них были двойные или даже тройные: скажем, увесистый нос какого-нибудь торговца вполне мог быть еще и курительной трубкой в зубах моряка, образуя при этом также весьма утонченную дамскую головку. Народец плодился и размножался буквально на глазах, он воевал между собой, тут же и устраивал великие пиры, избирал начальников, утопал в особенно глубоких рытвинах двери, совершал праведные деяния и страдал за веру. А с самого верха великолепного иконостаса блаженно тянулась, исчезая внизу, священная борода, свитая из мельчайших щелочек. Это являл себя своему миру сам Дверной Бог, которого не принято изображать полностью: таков уж чин!..

1994-1995

© Илья Тюрин, Рассказы, 1994-1995 © Ирина Медведева, Составление, 2008