Чёрный дрозд
/"Ты ведь не станешь отрицать, что человеческая свобода заключается главным образом в том, где и когда люди делают то или другое; делают же они почти всегда одно и то же"
- Роберт Музиль
Уже этим можно было бы ограничиться (я хотела использовать эти слова эпиграфом к моему майскому рассказу о своей жизни).
Но я выпишу чуть больше (и поделюсь, как книгой) - читаю вот что - очень нравится (такой красивый слог и тонкая ирония - только вот на этом маленьком примере (собственно, узнаю здесь и своё "всегда одно и то же"):
"Единственное, что отличало этот вечер от других, было, наверное, то, что я не взялся ни за книгу, ни за что другое, но такое случалось и раньше. После часа ночи улица начинает успокаиваться, редко-редко донесется случайный разговор; так приятно вслушиваться, как продвигается вперед ночь. Если в два часа услышишь шум или смех внизу, то это уже явно полуночники и пьянчуги. До моего сознания дошло, что я чего-то жду, но я не догадывался чего. Около трех часов - это было в мае - начало светать; я на ощупь пробрался по темной квартире в спальню и бесшумно лег в постель.
Я ничего не ждал больше, кроме сна и следующего дня, такого же, как тот, который прошел. Вскоре я впал в некое полузабытье. Между занавесками и просветами в жалюзи все явственней обрисовывалась темная зелень, в комнату вползали тонкие ленты матового утреннего света. Это могло быть и последним впечатлением еще бодрствующего ума, и спокойным сновидением. Вскоре меня разбудило что-то, что явно приближалось; это были звуки. Раз, другой - я воспринял их еще в полусне. Потом они уже сидели на коньке крыши соседнего дома и подпрыгивали там в воздухе, как дельфины. Я бы даже сказал: как ракеты во время фейерверка; потому что осталось впечатление от ракет; падая, они мягко разбивались о стекла окон и, как большие серебряные звезды, тонули в глубине. Теперь я был в каком-то зачарованном состоянии; я лежал в своей постели, словно фигура на надгробной плите, и не спал, но не спал иначе - не так, как днем. Это очень трудно описать, но я помню свое состояние: будто меня опрокинули вовнутрь; я не был уже скульптурой - я весь был погружен внутрь себя. И комната была не полой, а состояла из какого-то вещества, которого не существует среди дневных веществ, какого-то черно-прозрачного, черного даже на ощупь, - вещества, из которого состоял и я сам. Время шло частыми маленькими ударами пульса. Почему бы сейчас не случиться тому, что не случается вообще? "Это поет соловей!" - сказал я себе вполголоса.
Может быть, в Берлине и в самом деле соловьев больше, чем я полагал. Но тогда-то я подумал, что в этих каменных джунглях не сыщется ни одного, а этот прилетел ко мне издалека. Ко мне!.. Я ощутил это всем своим существом и, улыбаясь, приподнялся... Птичка небесная! Значит, она действительно существует!.. Дело в том, что в такой момент ты самым естественным образом готов поверить в сверхъестественное и возникает чувство, будто все свое детство ты провел в заколдованном мире. Я тотчас же подумал: "Я последую за соловьем. Прощай, любимая! Прощайте, любимая, дом, город!.. " Но прежде чем я встал с постели и прежде чем уяснил себе, хочу ли я подняться к соловью на крышу или пойти за ним по улицам, певец смолк; он явно полетел куда-то дальше.
И вот он пел на какой-то другой крыше кому-то другому, кто тоже спал. - Адва задумался. - Ты полагаешь, что на этом история и закончилась? В том-то и дело, что она только началась, и я не знаю, чем ей суждено кончиться!
Я почувствовал себя осиротевшим и впал в тяжелое уныние. Это был вовсе не соловей, это был чёрный дрозд, сказал я себе точно так же, как сказал бы это ты. Чёрные дрозды подделываются под других птиц. Я полностью проснулся, и тишина наводила на меня тоску..."
Чёрный дрозд действительно “пародирует” соловьиные трели - образ птицы у Музиля связывают с его увлечением картинами и рисунками немецкого художника с "птичьей" фамилией Генриха Фогелера (1872-1941). Литография Фогелера "Черный дрозд" (Die Amsel, 1899) была хорошо знакома писателю.
В 1935 году Роберт Музиль по совету одного из своих друзей подготовил к изданию книгу, в которую вошли многочисленные прозаические тексты разной жанровой принадлежности, создававшиеся на протяжении 15-20 лет и опубликованные в журналах и газетах Вены, Праги, Берлина, Цюриха. Сборник вышел в свет в цюрихском издательстве "Гуманитас" в конце 1935 года, а в следующем году ввиду явного успеха у читателей был опубликован еще двумя тиражами.
Почти все тексты, включенные в книгу, Музиль основательно (вплоть до изменения названий) переработал. Последняя прижизненная публикация писателя с великолепными "Угрюмыми размышлениями" и новеллой "Чёрный дрозд" (цитирую из неё, что была впервые опубликована на русском языке в журнале "Иностранная литература", 1980 - Перевод Т. Сейшельской) - закладка: прочитать текст полностью можно там.
Вот так изображение может дать импульс для текста, а я добавлю, что текст Роберта Музиля из его книги «Человек без свойств» (Robert Musil - Der Mann ohne Eigenschaften) был - своеобразно - использован для фотохудожественной работы Андреаса Гурски «Без названия XII» или «Музиль I» - казалось бы, изображение страницы книги (1999), снимок очевидного объекта (мы же иногда фотографируем текст для удобства). На самом деле Гурски “переписал” страницу при помощи монтажа, и это уже “коллажированный” текст, который создан как изображение, фотографом.
